Добрый день, Коллеги. Важное сообщение, просьба принять участие. Музей Ферсмана ищет помощь для реставрационных работ в помещении. Подробности по ссылке
Предлагаемая вниманию читателя монография основана на критическом анализе палеонтологических данных по филогении рептилий. Мы, конечно, не ставили невыполнимой цели - дать законченный анализ и правильную трактовку филогенетических отношений между всеми главными группами рептилий. О законченных же результатах в филогенетических исследованиях по рептилиям, как и по тетраподам в целом, вообще говорить рано. Энтузиазм, с которым сторонники кладистической филогенетики говорят, например, об осуществленной их исследованиями революции во взглядах на филогению рептилий и достижении консенсуса в отношении систематики архозавров [Benton, 1982, 1984а], нам кажется, мягко говоря, преждевременным. В филогенетике, пожалуй, сильнее, чем во многих других областях биологии, действует обобщение, которое шутливо называют третьим законом Дж. Симпсона: «Какого бы рода проблема перед нами ни стояла, нам всегда не хватает информации, чтобы решить ее окончательно» [Симпсон, 1983]. Во всяком случае, в филогенетике этот "закон" проявляется вполне отчетливо. "Закон" Симпсона в большой мере усиливается тем обстоятельством, что открытие новых фактов, проясняя некоторые проблемы, вызывает новые вопросы, для решения которых опять-таки не хватает фактов. В силу этих обстоятельств, результаты филогенетического анализа неизбежно становятся неоднозначными.
Ч. Дарвин говорил в «Происхождении видов», что наука о строении животных (морфология) представляет собой один из самых интересных отделов естествознания. Но сам творец дарвинизма в эту область мало углублялся. В морфологию вдохнули жизнь исследования замечательных русских ученых 60—70-х годов прошлого века, впитавших в себя передовые философские идеи революционеров-демократов того времени. Эмбриологические работы A.О.Ковалевского и И.И.Мечникова, палеонтологические — B.О.Ковалевского легли в основу эволюционной морфологии. Сам Ч. Дарвин высоко ценил эти работы, и они сделались образцом для большинства зоологов 60-х и 70-х годов. Застывшие формы Кювье перестали быть предметом научной морфологии.
Появившаяся в 1866 г. «Общая морфология» Э. Геккеля, развивавшая материалистическое ядро дарвинизма, но носившая отпечаток немецкой натурфилософии первой половины XIX века, сначала оказала сравнительно мало влияния на зоологов; лишь позднее формальные и схематические построения в духе Геккеля распространились среди морфологов. Однако в России эволюционная морфология сохраняла традиции своих основателей., Наряду с критикой Э.Геккеля она развивала свои методологические положения и углубляла фактический материал. Наши известные дарвинисты К.А.Тимирязев, М.А.Мензбир, В.М.Шимкевич ставили требование детального исследования и безупречности фактов в противовес увеличению схемами геккелианства.
Еще в 60-х годах И.М.Сеченов выдвинул положение о единстве организма и среды. В 80-х годах мой учитель Э. А. Мейер блестяще показал в своих работах необходимость для зоолога научать организацию животных в неразрывной связи с условиями существования. Его исследования по седентарным аннелидам были широко известны морфологам беспозвоночных. Методологически они были прогрессивны. <...>
Нет другой истории, которая строилась бы на документах столь же точных, столь же не вызывающих сомнении, как история-органического мира; и в то же время нет истории более несовершенной, требующей постоянных перестроек и исправлений...
Всем хорошо известно, что в минувшие периоды истории земли на ее поверхности накоплялись разнообразные осадки; они отлагались в водных бассейнах или на суше и состояли либо из обломков горных пород, либо из скелетов животных (например, раковин моллюсков), из выброшенного вулканами пепла и т. д. Эти осадки, в той или иной степени измененные, превратились в осадочные горные породы; в зависимости от степени изменения, они в большей или меньшей мере сохранили на себе признаки тех условий, при которых они образовывались; между прочим, они сохранили в себе следы и остатки тех животных и растений, которые существовали в то время, когда они отлагались. Ископаемые остатки — раковина моллюска, скорлупа морского ежа, чашечка морской лилии, кость или зуб позвоночного, вайя папоротника и проч.. - иногда сильно изменившиеся в своем химическом составе (окаменевшие) по сравнению с живым скелетом или листом, тем не менее сохраняют подлинную, несомненную форму, а часто и строение, какое имели-при жизни; они являются несомненными и точными документами истории жизни. Но в то же время эти остатки очень неполны; в огромном большинстве случаев от животных в ископаемом состоянии сохраняются только твердые части, скелеты {мягкие животные, за редкими исключениями, не сохраняются вовсе); они очень неполны также и потому, что далеко не все, наоборот, очень немногие жившие и имевшие твердый панцырь животные попадают после смерти вi такие условия, чтобы образовать окаменелый остаток. Если сравнивать какую-нибудь очень хорошо сохранившуюся, т.е. очень богатую ископаемую фауну е современной, то можно прятти к за-ключению, что, сохраняется лишь несколько .процентов (часто меньше 10%) всего того разнообразия форм, какое в данный геологический момент должен был представлять собою органический мир. Итак, 8 ископаемых остатках мы имеем подлинные но очень скудные документы: немудрено, что наша мысль строя по ним историю, органического мира, блуждает и запутывается в догадках, и потому непрерывно ломает и перестраивает свои построения. <...>
В монографии рассматриваются история и различные методологические подходы к проблеме происхождения наземных позвоночных (Северцов, Шмальгаузен, стокгольмская школа, трансформированный кладизм). На основе анализа структурных преобразований от рыб к тетраподам (включая новые материалы по пандерихтиидам и другим кистеперым рыбам) обсуждаются особенности становления систем органов тетрапод и общие закономерности их морфологической эволюции. Выдвинута новая концепция происхождения тетрапод и предложен методологический .компромисс в решении этой проблемы.
Для палеонтологов, зоологов, ихтиологов, студентов вузов и лиц, интересующихся общими вопросами эволюции.
В сборнике содержатся статьи, посвященные эволюции, морфологии и систематике плейстоценовых и голоцеиовых млекопитающих и птиц, строению молочных зубов современных хищных. Рассматриваются вопросы антропогеиовой фауны Урала и Приморья, дается зоологическая характеристика палеолитических стоянок Крыма. Книга представляет интерес для зоологов, морфологов, палеотериологов, географов и, археологов.
В сборнике изложены материалы, освещающие взаимоотношения зоологии и геологии, спорные вопросы истории фаун, флор и природной обстановки антропогена; содержатся новые факты и обобщения об истории фауны, флоры и ландшафта плейстоцена, голоцена и техноцена, материалы об эволюции отдельных групп копытных и грызунов, а также моллюсков, новые взгляды на происхождение некоторых типов валунных отложений. Представляет интерес для зоологов, палеонтологов, геологов и археологов, а также для читателей, интересующихся вопросами истории органического мира, ландшафтов и климатов прошлого.
Во втором томе двухтомного труда «Эволюционное учение» рассматриваются пути и закономерности эволюционного развития: органических форм и органического мира в целом.
Сборник содержит статьи советских н монгольских палеонтологов, посвященные новоописаниям различных представителей наземных фаун позвоночных мезозоя и кайнозоя — черепах, крокодилов, динозавров, птиц и млекопитающих (зайцеобразные, приматы, парнокопытные). Рассматриваются эволюция и филогения отдельных групп позвоночных (хищных динозавров и птиц), а также проблемы палеофаунистики и бностратиграфни (млекопитающие).
Сборник интересен для широкого круга читателей — палеонтологов, геологов, зоологов, палеогеографов.
В этой книге вы прочтете о том, как наша Земля из раскаленной огнедышащей планеты превратилась в прекрасный мир голубых океанов и зеленых материков. Волшебной силой, преобразившей до неузнаваемости суровый первобытный мир голых скал, вулканов и удушливых газов, явилась сама жизнь. Благодаря ей скалы покрылись слоем плодородной почвы, а атмосфера и воды Земли насытились кислородом.
В наши дни Земля просто-таки изобилует жизнью. По некоторым оценкам, на ней обитает около 3000 миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов живых существ! Всего на нашей планете насчитывается где-то от 2 до 30 млн различных видов растений и животных. И при этом ученые ежегодно открывают около 10 000 новых видов животных и 5000 новых видов растений.
