Осуществление великого сталинского плана преобразования природы и создание гигантских гидротехнических сооружений на Волге, Дону, Днепре и Аму-Дарье требуют практического участия армии исследователей разнообразных специальностей, в том числе и зоологов — к первую очередь энтомологов, паразитологов, палеонтологов, и гидробиологов. Для проведения полевых сборов материалов, наблюдений и опытов и последующей обработки добытых данных в лаборатории требуются соответственные методические пособия разного типа, а именно:
1)    наставления для сбора материалов,
2)    определители по фауне,
3)    пособия зоологического и биологического содержания и
4)    инструкции по борьбе с вредителями лесных насаждений и сельскохозяйственных культур и по борьбе с переносчиками заболеваний человека и сельскохозяйственных животных. <...>

Молочные бивни закладывались у эмбриона мамонта в виде продолговатых столбиков длиной 50—60 мм с твердой головкой — эмалевой коронкой и суженным корнем. Считается, что это либо преобразованная первая пара резцов (т. е. так называемые зацепы), либо средняя пара (рис. 1). У полугодовалого магаданского мамонтенка сзади молочных уже сформировались полые колпачки постоянных бивней (рис. 2). В годовалом возрасте постоянные бивни, вытолкнув молочные, по-видимому, уже прорезывались из десен и далее их рост шел на протяжении всей жизни животного аналогично росту рогов полорогих парнокопытных (рис. 3, вклейка). Нарастание зубной ткани бивней, ее массы, происходило как в длину, так и вширь сериями налегающих друг на друга пологих конусов или колпачков. Небольшое стачивание концов бивней на протяжении жизни отнюдь не компенсировало этот прирост, как, например резцов у грызунов.<...>

В сборнике содержатся статьи, касающиеся проблем морфологии, систематики и палеофаунистики плейстоценовых млекопитающих из отрядов хищных, парнопалых и хоботных. Рассмотрены вопросы биостратиграфии и истории находок плейстоценовых зверей. Представляет интерес для научных работников в области зоологии, палеонтологии, геологии и археологии.

На обложке — палеолитическое изображение песца на кости из пещеры Кесслерлох, Таинген, Швейцария (по Рютимейеру)

Анализ генезиса фауны и флоры региона в четвертичное время, начатый в предыдущем сообщении (Завьялов и др., 2002 а), продолжим на примере голоцена, с которым связаны окончательные этапы формирования населения позвоночных животных севера Нижнего Поволжья. В это время на фоне некоторого ослабления континентальности климата формируется облик лесостепи, близкий к современному: на большей части региона доминируют луговые степи и островные мелколиственные леса. Одновременно начинается процесс насыщения фауны области видами западных широколиственных лесов, который не прекращается и сегодня и наглядно иллюстрируется на примере проникновения в пределы саратовского Правобережья среднего дятла (Завьялов и др., 1996), черного дрозда и белобровика (Завьялов, Табачишин, 1997). В составе этой фауны нет эндемичных форм, и она имеет большое сходство с населением птиц Западной Европы. Проникновение в мелколиственную лесостепь Нижнего Поволжья в то же время некоторых видов восточно-сибирского комплекса оказалось неперспективным, и они были вынуждены либо совсем покинуть пределы изучаемого региона, либо встречаются здесь на локальных и незначительных по площади участках с низкой численностью. Показательным в этом отношении может являться динамика ареала дубровника, который до сих пор претерпевает определенные изменения. Среди относительно молодых элементов степной фауны, проникших на север Нижнего Поволжья и в Волго-Уральское междуречье, вероятно, не ранее нижнего антропогена, можно также назвать малую поганку, балобана, лесного и рогатого жаворонков, каменкуплясунью, черноголового чекана, серого сорокопута, соловьиную широкохвостку, тонкоклювую, индийскую, садовую и тростниковую камышевок, пустынную славку, желчную и тростниковую овсянок. Прежде чем продолжить разговор о структуре населения позвоночных животных региона в голоценовую эпоху уместно высказать несколько замечаний относительно современной периодизации постледникового времени, основанной на смене спектров древесной пыльцы в профиле почв и принятой нами в данной работе. Вслед за М.И. Нейштадтом (1957, 1965) вся эпоха подразделена нами на ранний (7.7 – 9.8 тыс. лет), средний (2.5 – 7.7) и поздний (от настоящего времени до 2.5) голоцен. Первый из выделенных временных отрезков, очевидно, соответствует бореальному и пребореальному климатическим периодам схемы Блитта – Сернандера, второй – охватывает атлантический и суббореальный, а поздний голоцен синхронизируется с субатлантическим периодом. Схемы периодизации голоцена по палеоботаническим и археологическим данным, созданные в последующий период (Нейштадт, 1983, цит. по: Смирнова, Турубанова, 2002), предполагают выделение также древнего голоцена (9.8 – 12.0 тыс. лет), который синхронизируется с субарктическим климатическим периодом (табл. 1). Современные схемы периодизации предполагают уточнение главным образом лишь нижней границы древнего голоцена и ограничивают ее обычно 10.3 тыс. лет (Зубаков, 1986).

Истории развития фауны четвертичного периода посвящено большое количество работ, в которых содержится огромный фактический материал, касающийся географического распространения и особенностей современных форм животных, находок ископаемых костных остатков и их захоронения в разных пунктах СССР и смежных стран. Сделано много попыток обобщить этот фактический материал с целью восстановления климатических условий прошлого, выяснения причин вымирания многих форм животных и для освещения вопросов становления и развития современной фауны. Однако все эти попытки до настоящего времени еще не привели к желаемым результатам. Это видно из нередко встречающихся диаметрально противоположных оценок значимости отдельных ископаемых форм как показателей климата и ландшафтных особенностей. Например, наиболее обычные животные четвертичной фауны — мамонт и носорог — даже в настоящее время рассматриваются то как представители тундры, то как представители степи и леса, а независимо от этого — как показатели „сурового ледникового климата прошлого".

То, что покрытые шерстью — слон-мамонт и шерстистый носорог — были отнесены к ледниковым животным, привело к тому, что находки их остатков в условиях, противоречащих концепции оледенения, брались под сомнение или же подобные остатки относились к „новым" формам.

До настоящего времени м,ы не имеем удовлетворительного научного воссоздания внешней формы многих животных, в том числе и мамонта, не имеем правильного представления об их истории, и, кроме того, отдельные исследователи нередко весьма по-разному истолковывают родовую и видовую принадлежность того или иного животного. Особенно большие неясности возникают при попытке трактовки экологии представителей четвертичной фауны. Как ни странно, но биологи, хорошо знающие экологию современных форм, весьма мало внимания уделили вопросам восстановления биологических особенностей животных недалекого геологического прошлого и нередко пользуются в своих выводах ложными положениями, выдвинутыми палеонтологами той геологической школы, которая  недооценивала данные современной  биологии. <...>