Переход к новым методам профессиональной работы, продиктованный условиями новой экономической политики, частично был совершен нашим еоюзом еще до Ш-го всероссийского съезда.
В течение первых месяцев 1922 года ряд организаций нашего союза проводит кампанию добровольного членства, послужившую первым сигналом к переходу союза на новые рельсы. Одновременно е этим большинство местных органов союза приступает к сокращению и упрощению своих аппаратов.

Шестидесятые годы 19-го века явились для горнорабочих переломный периодом перехода от принудительного труда к вольнонаемному. Формально этот перелом приурочивается ко дню опубликования актов об отмене крепостного права (19 февраля—5 марта 1861 г.). Фактически переход к новому порядку растянулся: для казенных горных заводов — на два года, для частных — на три.

Чтобы легче разобраться в условиях этого переходного периода, необходимо уделить внимание автору актов 19 февраля — правительству. „Никогда, быть-может, в истории человечества деятельность правительства в чисто- промышленной области) не была более всеобъемлющей, чем за последний период русской истории. Русское правительство с помощью государственного банка контролирует финансовое положение страны "): оно владеет и управляет двумя третями всей железнодорожной сети и семью восьмыми всех телеграфов. Почти одна треть всей земли и две трети лесов еще в его непосредственном заведывании. Оно владеет наиболее ценными рудниками и обрабатывает на своих заводах продукты, добытые из этих рудников3)". Иначе говоря, русское правительство—„самый крупный землевладелец, самый крупный капиталист, самый крупный строитель железных дорог и самый крупный предприниматель во всем мире". На самом деле, оно всегда являлось не только носителем верховной власти, источником внешнего принуждения, но и крупнейшим предпринимателем, в частности — горнозаводчиком. Эта двойственная сущность русского самодержавного правительства в дальнейшем не раз об'яснит нам его поведение в том или ином вопросе.

Существующая литература по истории горнорабочих нашей страны весьма недостаточна. О некоторых моментах ее или отдельных событиях, — напр., Ленский расстрел, движение бакинских нефтерабочих, — писалось много. Документальные свидетельства об этих событиях — в одном и том же изложении — переходят из книги в книгу. Но и здесь мы часто не имеем заслуживающих доверия данных по тому или иному, порой самому элементарному, вопросу. В то же время ряд других важнейших моментов, даже больших периодов героической истории горнорабочих СССР, до сих пор остается неосвещенным.

Такое отрывочное, эпизодическое освещение горняцкого прошлого с каждой новой статьей либо книгой не только не покрывает растущего к нему интереса, но еще более возбуждает этот интерес, ставя новые и новые вопросы и не давая на них ответов. И все-таки никто еще до сих пор не задавался целью, — а до Октябрьской революции по цензурным и архивным условиям и не мог такой целью задаваться, — написать историю горнорабочих с достаточной полнотой.

История горной промышленности находится в лучших условиях. Один уже „Горный Журнал" за 100 лет своего существования внес серьезный вклад в эту часть истории. Ряд исследований того или иного района и исторических обзоров с одной стороны, с другой — труды, созданные в интересах и на средства правительства и промышленников, а также сохранившаяся в специальной периодической прессе информация о промышленной коньюнктуре, в связи с тем или иным очередным вопросом горного дела (спрос, ввоз-вывоз, таможенный и железнодорожный тариф и т. д., и т. п.), дают нам весьма богатый материал для восстановления картины истории горной промышленности.

В некоторой, очень ограниченной, мере этот материал может быть использован и историком труда горнорабочих. Но одного этого материала недостаточно, чтобы удовлетворительно разрешить отмеченную нами выше задачу.

Где же искать другие источники и имеются ли они? Мы имеем в виду две группы источников. <...>