Следы жизнедеятельности организмов и их палеонтологическое значение

В советской литературе имеется очень немного работ, в которых рассматриваются следы жизнедеятельности организмов, обычно обозначаемые как проблематики или иероглифы (биоглифы). Изучение следов и знаков развивается сейчас в особую отрасль палеонтологии, получившую название палеоихнологии. Автор в предлагаемой работе подводит некоторые итоги проводившегося им многие годы в разных областях изучения следов. В первой части монографии рассматриваются общие вопросы палеоихнологии, значение следов жизнедеятельности, номенклатура и принципы их систематики, дается общая классификация следов и знаков.

Вторая часть монографии посвящена описанию некоторых наиболее интересных следов. Это норки ракообразных (называвшиеся ранее ризо-литами), характерные для прибрежных платформенных образований и чрезвычайно широко распространенные на всех континентах в отложениях различного возраста. Для них автором разработана схема классификации. Описываются также внутренние ходы полихет в молассовых отложениях Предкарпатья. Особое внимание уделяется систематике и описанию следов позвоночных животных (копытных, хищников и других) из знаменитого уникального местонахождения в миоценовых  добротовских  слоях  Предкарпатья.

Эта первая в советской литературе специальная монография по ископаемым следам жизнедеятельности организмов представляет большой интерес для всех вообще палеонтологов и палеоэкологов. Несомненно, она заинтересует многих геологов в СССР и за границей, особенно занимающихся изучением областей развития флише-вых и молассовых толщ, широко развитых на всех материках. Она привлечет внимание большого круга геологов и палеонтологов к тем ископаемым образованиям, мимо которых часто проходят, не придавая им значения и не пытаясь их использовать должным образом. Монографией будут пользоваться лица, ведущие в вузах курсы палеонтологии, исторической геологии, полевой геологии, геологии моря и литологии (седименто-логии), а также студенты; начинающие специализироваться в соответствующих областях знаний. Она явится полезным пособием и для краеведов.

Автору, работавшему в областях развития флишевых и молассо-вых толщ —,на Кавказе, в Карпатах и в других местах, все время приходилось сталкиваться с различного рода иероглифами, следами и знаками, наблюдавшимися в большом количестве как на поверхности слоев — в подошве и кровле, так и внутри слоев.

На такие иероглифы необходимо было специально обращать внимание потому, что без их помощи почти невозможно в отдельных обнажениях сильно перемятого флиша установить нормальное или опрокинутое залегание слоев, а значит, и вообще разобраться в тектонических отложениях. Более глубокий интерес к следам и знакам появился у автора после того, как на р. Пруте около г. Делятина были обнаружены ископаемые следы позвоночных животных. Их сборами и изучением автор занялся специально. В то же время у автора начал вообще накапливаться материал по различным текстурным знакам из карпатского флиша и моласеовых толщ примыкающих к нему прогибов. Некоторые экологические наблюдения, проводившиеся автором на Биологической станции Академии Наук СССР в Дальних Зеленцах (на побережье Баренцева моря), участие в одном из рейсов «Витязя» (исследовательского судна Института океанологии АН СССР) явились толчком к сбору различных палеоэкологических и палеоихнологичеоких материалов. Интересные объекты он наблюдал и во время поездок по Индии, Мексике, Сомали, Австралии, европейским странам. Это были преимущественно современные следы жизнедеятельности, но также и ископаемые биогенные текстуры. Наблюдения над следами и знаками и сбор материалов производились и в разных частях СССР, в которых автору удавалось бывать (Крым, Приаралье, Туркмения, Таджикская депрессия, Туркестанский хребет, Камчатка).

Кроме того, он стал получать и различные материалы для сравнения или для обработки из других стран. Так, были присланы для изучения очень интересные объекты, собранные новозеландской экспедицией в Антарктике (У1а1оу, 1963), различные иероглифы из Югославии и Албании, муляжи иероглифов и следов позвоночных животных из Венгрии и др.

Специально изучались автором вместе с Б. Т. Голевым загадочные иероглифы, имеющие вид сеточек с шестиугольными ячейками и известные под названием Ра1еойШуоп. После пересмотра всех имеющихся литературных источников, анализа большой коллекции палеодиктионов были описаны сборы из различных районов и разработана общая классификация этих проблематик (Вялов и Голев, 1960—1966, Вялов, 1961).

Автор занимался также звездчатыми иероглифами (1964), описывал (с В. А. Горецким — 1964, 1965) петлевидные норки ракообразных и следы сверления.  Вместе с Н. Л. Зенкевичем был описан поподводной фотографии, сделанной в Тихом океане на глубине около 3000 м, своеобразный след, близко напоминающий некоторые ископаемые. Основываясь на наблюдениях над современными беспозвоночными, автор писал об особом явлении прижизненного замурования, которое было названо иммурацией или зоотафосом. Кроме того, им были выделены особые формы существования, такие, как анахо-ретизм, и различные биологические явления — странгуляция и др. (1961, 1964). Наконец, автор опубликовал и первые свои соображения, касающиеся значения биогенных следов и знаков и абиогенных (меха-ногенных) текстур (1963).

Естественным продолжением работ автора по изучению следов и знаков является настоящее исследование. В нем описана небольшая часть имеющихся материалов — прежде всего, следы позвоночных из уникального и ставшего теперь уже широко известным месторождения йа р. Пруте в Предкарпатье. Кроме того, наличие достаточного уже количества сравнительного материала из разных мест позволило взяться 'за разработку основных положений систематики крустолитов — норок , ракообразных (называвшихся в нашей литературе «ризолитами»), описать миоценовые норки из окрестностей Львова, а также прекрасный по сохранности и отчетливости признаков материал из палеогена Поволжья, собранный автором. Именно образцы из Поволжья дали возможность выяснить некоторые вопросы, связанные со строением Н0)рок и их классификацией.

Автор счел нужным в этой работе коснуться также абиогенных текстур и текстур не вполне выясненного происхождения (таких, которые одними считаются следами птиц, а другими — отпечатками ледяных кристаллов). Описание хотя бы основных абиогенных текстур {механоглйфов) из того же разреза по р. Пруту, где были собраны ёйёды животных, казалось нам естественным и необходимым дополнением. Нельзя, конечно, описывая следы животных, пройти мимо находящихся здесь же механогевных текстур, без которых было бы трудно представить себе общую палеэкологическую и палеогеографическую обстановку. При этом мы изложили также свои мысли, касающиеся основных принципов систематики механоглйфов.

Первая часть работы посвящена рассмотрению некоторых основных положений, связанных с биогенными текстурами, их палеонтологическому и общегеологйческому значению и вопросам номенклатуры и систематики.

В настоящее время на проблематики — флишевые и другие иероглифы, всевозможные биогенные и абиогенные текстуры, следы и знаки —- начинают обращать все большее внимание, и по мере их изучения все больше выявляется их значение в разных аспектах. ^Мировая литература по следам и знакам огромна, описано чрезвычайно большое количество различных их типов, многие проблематики уже расшифрованы, много сделано для разработки принципов систематики и непосредственно схем классификации.

У нас специальных работ, посвященных следам и знакам (если не говорить о мелких заметках) почти нет, как нет и специалистов по палебйхнологии. Всего лишь несколько человек постоянно, но наряду с ! основной другой работой, интересуются следами и знаками. То же самое автор может сказать и о себе — постоянно интересуясь этими образованиями, он может заниматься ими лишь попутно.